"Первый тайм, мы уже отыграли…. Или отпели. Ишь, как завело!"
Симаргл спрыгнул со сцены – за его спиной ревела толпа, всё ещё качаясь в такт только что затихшим аккордам. Две минуты пространственного трёпа конферансье, и в свете прожекторов появится другая малоизвестная, но уже вполне легальная рок группа в рваных одеждах, с совершенно-неприлично отросшим «хаером» и прокуренным голосом. Бунтари и анархисты, герои этого времени. 
"Дорвались."
На сегодня он отпел своё. Несколько композиций и голос на износ, но оно того стоило. Толпа была единым организмом, она проникалась этими местами, этой атмосферой и текстами песни, веря им, словно молитве:
- Тот терял, ты найдешь...
Тот молчал, ты поешь...
Тот задумал такое,
Так не будет покоя
Уже никогда.
А мечта не нова,
Чтоб до неба трава.
Будь свободна, душа,
Но меня не лишай
Легких крыльев,
Ведь кажется мне…
- Эй, там центровой уже ставят, пойдёшь смотреть?
- А то, как же! Без меня не разгорится!- Симуран махнул одному из знакомых в ответ на приглашение. И впрямь, пора – небо уже мерцало звёздами, то там, то тут разгорались костерки, а в сердце овальной поляны ставили «шалашиком» брёвна. После окончания основной программы, у большого костра соберутся любители живых гитар, хороводов и портвейна. Беззаботная молодёжь празднует свою маленькую победу над штампованным общинным строем, дорвавшись до всего возможного. Здесь звучало множество языков и наречий, были католики и православные, молодые и постарше. Они наслаждались жизнью под сенью великих карпатских смерек и дубов, пьянея от собственной свободы.
  На ходу сменив пропитавшуюся потом футболку и убрав волосы в хвост, Симаргл приблизился к поляне.  Там во всю расстилали ковры, спальные мешки и карематы, разбивали территорию под компании, стараясь держаться подальше друг от друга – дело молодое и пьяное, так что во избежание проблем.
Со стороны сцены доносились первые аккорды последней, на сегодня, песни:
Границы ключ переломлен пополам
А наш батюшка Ленин совсем усоп
Он разложился на плесень и на липовый мёд
А перестройка всё идёт и идёт по плану
И вся грязь превратилась в серый лед…
От ближайшего шатра сладко и пряно пахло варевом. Аромат сплетался с опавшей хвоей и стоптанной травой, терпким духом волка, исходящим от самого симурана, и свежестью июльской ночи. Скоро ко всему великолепию присоединится жар большого костра и нестройный хор вечерних бардовских песен. И он - полу-бог - на правах одного из учредителей сего действа, будет торжественно зажигать костёр-шалаш. Но это потом.
  А сейчас, решив, что одну ночь можно снять с себя обязательство Защитника всея неблагодарных смертных, Симаргл направил свои стопы в волшебный шатёр, а спустя пару минут и после некоторых блужданий привалился к спиленным деревьям, грея в ладонях кружку-нержавейку с пряным глинтвейном.

Отредактировано Симаргл (2015-01-16 01:46:53)

Выпив не один стакан глинтвейна, Симаргл порядком расслабился. Все звуки слились в один гул, шёпот, бормотание, в музыку. Со стороны леса раздавались только естественные, для такого времени, шорохи – зайцы, белки, ночные птицы. Они постепенно привыкла к нашествию толпы, занявшей их дом. В целом - всё довольно спокойно и полу-бог позволил себе расслабиться. Поляна постепенно заполнялась людьми – их разноцветная масса заняла всё пространство, но пребывала в исключительно – добродушном настроении. Хотя, казалось бы, такие суровые и внешне грубые люди. Творческие души.
- Эва, Волче, ты идёшь? Пора бы начинать! – к Симарглу вразвалочку подошёл Бор. В старых джинсах и драной майке, с густой, светлой бородой, он улыбался и блестел золотым зубом. -  Как-то не по-товарищески без тебя начинать. 
- И то верно, пошли, пока народ не перегорел! – вскочил на ноги, тряхнул головой, разгоняя заплясавшие перед глазами цветные круги, и двинул к месту, где уже высился шалаш и з брёвен.
«Ох и нарубили. Леший, наверное, мне за такую гулянку потом плешь проест…» - и отмахнулся от этой мысли. Лесной хозяин тоже был не прочь послушать добрую музыку.  А уж о том, чтоб повеселевшая молодёжь лес  не пошла ломать, Бор  присмотрит.
Симаргл взял в руки самодельный факел и обернулся к другим. Кроме него ещё двое подступили к костру, воздев руки к небу.
- «Коляде - быть!»- гаркнул во всю глотку Бор и трое склонились перед «шалашиком», протянув руки с горящими палицами. Хворост-основа лениво затрещал и по нему медленно и неспешно расползались маленькие язычки огня.
«Не серьёзно это»- симуран, всё так же, не поднимаясь с колен, чуть протянул руку к поленьям и выдохнул. Словно резвые белки, ринувшиеся вверх по стволу крепкого дерева, пламя взлетело вверх по треугольнику брёвен, вспыхивая ярко и волшебно, не сжигая дотла, а  разгораясь богатым колдовским костром. Но для подвыпившей толпы – это пламя, наполненное особым колдовством, духов их новой свободы, вседозволенности.
  Симаргл же стоял и улыбался, глядя на костёр, что вздымался выше человеческого роста.  Он велик,  могуч и опасен, но не расползётся  и не причинит зла. Костёр вздымается надо всеми, он - вера,  которая когда-нибудь так же окрепнет и возрастёт, стоит только вдохнуть в неё жизнь. Полу-бог раскинул руки  и закрыл глаза, растворяясь в колдовском тепле. Люди так же тянулись к огню, инстинктивно скорее. Усаживали на пледы и карематы, спальные мешки. В каждом уголке поляны пахло огнём, деревом и надеждой на что-то лучшее, что горит в ночи.
  Оставив за спиной пламя, один из певцов сел на сваленные дрова и завёл песню:
- Звездопад, да рокот зарниц.
Грозы седлают коней,
Но над землей тихо льется покой
Монастырей.
А поверх седых облаков
Синь соколиная высь.
Здесь, под покровом небес
Мы родились.
  Отойдя к палатке с горячим вином, Симаргл наполнил алюминиевую «походную» кружку и, дождавшись, пока допоют одну песню, затянул другую:
- Пойдем со мной, бежим со мной,
Летим со мной, летим.
Рискни, приятель, пyсть ворон каркал -
Черт с ним.
Забyдь о прошлом,
Я вижy весны,
Нам - к ним.
Все слушали ещё не такую известную группу.  Единицы подхватили эту песню, да так и лучше было – тонкая и лёгкая, она свежестью прокатилась на головами, заглядывая в потаённые уголки человеческих душ. Пьянящее единодушие.
Самому старому полу-богу так хотелось расправить крылья и взлететь, оттолкнувшись сильными волчьими лапами от тёплой земли, взмыть в ночное небо. Он улыбался и качал головой. Ни к чему терять голову и пугать народ. Хотя, в таком-то состоянии, сложно предсказать их реакцию. Они так податливы и расслаблены, голыми руками бери.
- Я с вьюгами прощаюсь,
Я с Солнцем обнимаюсь, -
Пойдем со мной! 
В его голове ещё повторялся последний куплет, затихали слова, когда люди затянули другое. Полу-бог всматривался в толпу, в лица.
«Блаженны в неведении».

Люди слушали и пели, пили, некоторые даже танцевали. Все наслаждались происходящим. Группы, пары, компании, сидевшие кружком и передающие из рук в руки горячительные напитки.
Слабости людские делают их обладателей счастливее, и это всех вполне устраивает. Интереснейшие парадоксы.
Обновив алкоголь в кружке и вооружившись второй, Симаргл стал медленно и аккуратно двигаться к центру площади. О, это целое искусство - просочиться сквозь шевелящуюся толпу! Не наступить ну чужую ногу, руку, спину, никого не толкнуть спиной, локтём, не облить содержимым кружки, вежливо отказаться от предложения выпить, спеть, посидеть, потанцевать. И бочком, бочком. Благо, рост и телосложение очень упрощали эту непростую задачу – где просто устоять на ногах и не поддаться врезавшемуся в тебя телу, а где растолкать впереди стоящих, или переступить кого-то.
«В шкуре симурана даже потребности толкаться не возникло бы. Пролетел и всё. Тьфу, человечина» -полу-бог фыркнул и продолжил прокладывать себе путь к мерно горящему костру.
  Он замер, оглядываясь по сторонам и высматривая рослую фигуру товарища, Бора. Должен быть где-то здесь, если опять не унёсся восстанавливать своё честное имя путём спора или же отлучился прочесть стихи Сергея Александровича. Хороший способ завладения вниманием современных дам – в меру романтичный, совершенно не трудоёмкий и всегда действенный. Сам же Симаргл любил несколько иную ветвь поэзии. Ну да и способами пользовался другими.
  Рядом кто-то пел. Нет, вокруг пели все кому не лень, и каждый своё. Но это пение было другим. Душой, как говорится:
-…Но голос звучал, как чужой.
Я кричал словно черная птица
В одеждах покрытых золой.
Полу-бог замер и прислушался. Родное, духовное, душевное, казалось, что когда-то слышимое.
«Ну где же ты?»… - он замер. Недалеко от костра сидели молодые люди, как и все - пели, как и все – нежились в свете и тепле костра. Там же сидела девушка. Темноволосая, с чуть восточными чертами лица. Она выделялась среди других, и дело не только в костюме - непривычная для неформалов этника, шаровары и сорочка. Он точно не был с ней знаком, но точно где-то видел раньше, совсем давно. В Карпатах он мало общался с кланами, если быть точным- то не особо-то обращал на них внимание. И образ этой мадам совершенно не вязался с местными. Что-то иное.
  Симуран присел напротив неё, скрестив по-турецки ноги. Парня, держащего в руках гитару, он мельком видел – встречались на сцене и во время выступления днём. Так что тот приветливо кивнул и затянул новую песню:
- Я созрел душой для светлых,
Светлых и прозрачных дней.
Стал взор мой бел,
Как монашеская постель.
  Приветливо улыбаясь, симуран поставил кружку на траву и пальцем пододвинул к девушке.
- Угощайтесь. Тут варят на удивление вкусный глинтвейн… и вы восхитительно поёте.   

Он отрицательно покачал головой и приподнял свою кружку, признавая за девушкой право на ту, что ей предоставили. Зря он, что ли, две полных тары тащил через поляны и отвоёвывал у толпы?
Девушка всё больше казалась ему обитателем здешних мест, как он, не принадлежащей этой толпе и её духу. И он с хитрющей улыбкой выдержал взгляд певуньи.
«Волшебство... да, оно разлито в воздухе. Тут не поспорить»- симуран обернулся к костру и улыбнулся, морща нос. Отхлебнул из своей кружки.
- Совсем не старушка, напротив даже. Не откажусь от песни в ваш… твоём исполнении. Возможно, есть и собственного сочинения? – в глазах плясало веселье и пламя. Чутьё подсказывало, что грядёт что-то интересное, забавное. Атмосфера, алкоголь в крови или само место тому виной? Чёрт его знает. Но расслабиться никому не мешает. Тем более, что собеседница-певунья выглядела вполне миролюбиво и безопасно, а ещё её лицо зудело в памяти, но отказывалось обретать имя и историю.
- Тугар – моё имя, здешние ребята зовут Волче, а тебе - уж как удобней. Не сочти за наглость или попытку подкатить, но… ты кажешься мне невероятно знакомой. Могли где-то видеться?
Симаргл вглядывался в лицо девушки, но понимал, что его память и пара тысяч лет, заложенных в ней, отказывались что-либо уточнять и подсказывать. Мол, сам разбирайся.
За костром мелькнуло лицо Бора, что вальяжно шествовал в их сторону и наигрывал на губной гармошке. Рядом вприпрыжку шла молодая девица – жертва его творческих изысканий. Полубог потянулся вперёд и припал к земле, скрываясь от проходящих мимо. Когда те удалились, симуран вернулся в исходное положение и чуть смущённо посмотрел на девушку, явно силясь подобрать слова, чтобы объяснить происходящее. О же только что едва лбом ей на колени не улёгся.
- Ну…там товарищ прошагивал. Заметь меня- тут бы стало шумно, пьяно и с тонной бородатых шуток. Уж прости.

- Синяя птица, - словно пробуя на вкус нечто невероятно знакомое, протянул Симаргл. – Птица счастья завтрашнего дня, выбери меня…
Он прикрыл глаза, полностью утопая во льющейся песне, растворяясь в чистом голосе. Такие голоса поют душами. Симу казалось, что так сейчас не поют. Когда-то давно – да, но не сейчас. Столько эмоций, чувств, значений.
-… Остаюсь на шаг позади,
Хотя моя цель близка.
Я помогу. Учись. Лети.
Так тебе не опора моя рука? 
И правда, где опора каждого, кто даёт силу расправить крылья и взмыть в небеса, оставив позади всё бренное и тяготившее.
Полу-бог повёл лопатками и поскрёб пальцами где-то там, за шеей. Где-то там зудели отсутствующие крылья, доступные только языческому волку, но никак не человеческой шкуре. Увы и ах.
- Ты… крайне … душевно поёшь. Давно подобного не слышали, уж очень давно. Думаю, тебе пришлись бы по душе песни тех садов, - в бытность иранским богом, куда только не заносило крылатого. Лояльнее всё было, тем паче для схожих сущностей. Маленький интернационализм.
Симуран перевёл взгляд с Богданы на окружающих, вглядываясь в их лица. Есть среди них православные? Или язычники? Верующие? Или их неприятие социализма ограничивалось желанием свободно пить, слушать «запрещённый» джаз с роком и носить джинсу? Мелко пали смертные.   
Расслабленный, едва не растёкшийся в окружающем эфире, полу бог улыбался собеседнице.
Пташка, а, Пташка, где тебя видел?
Ненавязчиво отобрав у неё гитару, оборотень перевернул её розеткой вниз и устроил на колени. Задумчиво потирал подбородок, царапнул пальцем бороду, терзаясь сомнением - что же именно сыграть? Не ударить в грязь лицом перед девушкой. Мысль зацепилась за самое подходящее не этому вечеру, но царившей в их уголке атмосфере.
Пара постукиваний пальцами по деке гитары, прислушался к гулкому звуку, удовлетворённо кивнул и затянул.  Не всю песню, пару куплетов. Самое то: 
- Кто бы сказал, что мы встретимся под этой звездой,
Я не смотрел на часы, я думал у меня проездной.
Побереги себя, не трать на меня весь свой яд.
Все уже случилось. Мертвые матросы не спят.

Я не знал, что я участвую в этой войне
Я шел по своим делам, я пал в перекрестном огне
Едва ли я узнаю, кому был назначен заряд
Впрочем, все равно. Мертвые матросы не спят…

Стукнув последний раз, Симаргл вздохнул, словно бы выныривая из затихающих слов. Любил эту песню и группу, надо было познакомиться. Вот уж точно- упустил свой шанс. Отложив гитару в сторону, оборотень залпом опрокинул выставленную компанией стопку горючего и поднял глаза на Богдану:
- А тебя к нам на праздник какими ветрами занесло, Пташка? Не из здешней ты братии, уж то. Этих зверей я едва не в лица знаю.

Отредактировано Симаргл (2015-02-14 21:33:35)